— Добрый день.

— Я не разделяю себя, потому что не хочу. И не для того я создавал свой образ собирательный. И не хочу его разваливать по кусочкам, а потом как пазлы собирать. Мне интересно постоянное движение к совершенству, поэтому я постоянно ищу новые идеи, новые форматы. Если для реализации моих замыслов нужно стать фотографом, я начинаю фотографировать. Сейчас я мечтаю о кино, соответственно, нужно работать оператором. Я думаю, что движение вперед, работа над своим именем, имиджем предполагает такое развитие. Ведь говорят, талантливый человек талантлив во всем — это и предполагает собирательный образ. Я сейчас не о себе говорю, до меня было много народу.

— Если чем-то заниматься, то профессионально. Иначе это будет неинтересно ни мне, ни людям, которые чего-то от меня ждут. Сказать, что к чему-то теряется интерес — неверно. Ведь спортом я занимаюсь уже 20 лет, еще больше армии моей. Вот и сейчас в ДВВКУ с одной кафедрой мы отрабатываем совместный проект. Со своими спортсменами мы буквально через пять дней уезжаем в Южную Корею на два чемпионата. Нельзя сказать, что какое-то из моих занятий занимает первое место.

— Да, я рано встаю и рано ложусь, чтобы высыпаться и с новым задором, запалом двигаться вперед.

— Более 20 лет!     

— Хочу избежать каких-то громких фраз, расскажу, как есть. Я комиссовался с армии по инвалидности. По сути, в 20 лет жизнь пометила меня и загнала в жесткие рамки. Врач мне сказала: это нельзя, то нельзя, двигаться нельзя, к механизмам не подходи, к воде не подходи, у высоты не стой. Тогда, может быть, какое-то время продлишь. Год я так прожил и понял, что высыхаю, кончаюсь. Надоело носить на себе этот крест не в лучшем его исполнении. Понял, что эта ноша не для меня. Тогда я пошел в спортзал, начал заниматься спором, физкультурой. Начал восстанавливать утерянное здоровье, несмотря на то, что врачи сказали, что спортом заниматься нельзя.

Потом я познакомился с корейцем, который видел мои любительские поединки и рассказал о том, что есть такой вид единоборства — тхэквондо. Я сказал, что занимаюсь техникой вин-чунь. Он сказал, что я должен приехать и попробовать драться. Я — авантюрист, мне показалось, что я начал переживать, много раз сдавал назад, спрашивал себя, зачем мне это нужно, искал кучу отговорок. Но потом разобрался в себе и понял, что я сам себя торможу.

Не имея никакого представления о тхэквондо, не зная, что там 90 процентов ударов делаются ногами, я все-таки сделал первый шаг, приехал на чемпионат и бился с парнями, которые имели понятие об этом. Тяжело очень, с потугами, но победил. Корейцы мне предложили остаться на семинар, так как я был единственным из Амурской области, да еще и победил, хотя бился с белым поясом. Естественно на семинаре, на котором готовятся черные пояса, я стоял и просто наблюдал за всем. Махи, кривые движения и ничего непонятно. После этого семинара не взяв себе ничего кроме непонятной корейской речи, я остался.

Занимался две недели самостоятельно в младшей группе с детьми. Да, это подламывало мое самолюбие, но я видел, что они маленькие мастера. И сегодня, когда я работаю с чемпионами, я говорю, вы совершенно из другой колокольни, разворачивайтесь, смотрите на малышей. Потому что когда вырастают в спорте бойцы, они просчитывают все ходы, анализируют, у них взгляд другой. А дети бьются более ярко, более открыто, у них глаза горят. Они чувствуют победу, они еще не пресытились к ней, и у них другой интерес. За ними нужно наблюдать. У них другой функционал, моторика. А сегодня пацаны по 20-25 лет смотрят на детей, которым 10-12, понимают, что уже не могут в таком ритме работать. Когда малыши приседают по 300 раз, я отправляю к ним старших, в эту же упаковку. И получается, что младшие тянутся за старшими к их мастерству, а старшие возвращаются обратно, чтобы не потерять свой функционал, мышечную выносливость. И по тому же принципу я сам сейчас тренируюсь. Если шпанюки могут, то и я, мастер, должен их опережать, чтобы их стремление ко мне не заканчивалось.

— Я считаю, что мой главный социальный проект — не буду называть его патриотическим, так как одно вытекает из другого, — это мои занятия со шпаной. За все 20 лет моей задачей было сделать так, чтобы они не попали на улицу, не попали под влияние наркоманов, алкоголиков и чтобы никто из них не имел приводов в милицию. И я могу гордиться, что за это время никто из моих подопечных не имел приводов в милицию, и про тюрьму разговора не было. Я считаю, что это — главная моя миссия, она постоянно отрабатывается, выполняется и это следствие постоянной работы с детьми.

Я знаю этих детей, знаю их родителей, знаю, у кого неполные семьи, есть и такие, которым сейчас по 13 лет, а они уже с 10 лет наркоманы, стоят на учете. Я четко понимаю, что этого я вытащу, этого мне сложно вытащить, потому что там семья такая, что мозги рушатся дома. Я за уши тяну паренька, которого снимают с учета, он делает успехи в спорте, отходит от этой банды дворовой — все, он уже у нас! Мы так обрадовались своим тренерским составом, его мамка со слезами на глазах и словами благодарности приходила. И тут ляп — и он срывается! Оказалось, он встретил старых друзей. Я говорю, для чего это тебе, ты же сам понимаешь, что у тебя есть друзья, никто из них не курит, не пьет. Ты уже выступал, ты ощущения вспомни свои, когда ты стоял на подиуме, чемпионом уже становился. У тебя с этими дипломами, грамотами открываются двери в вузы, ну включи ты мозги свои. И он стоит, плачет, мамка плачет. Наказываю, разговариваю.

Еще много дает студия фотографии и актерского мастерства, работающая при секции. В воскресенье спортзал «Медведь» бесплатно предоставляет нам помещение. Любой может приходить со спального района, не только тхэквондисты мои. Мы там проигрываем сцены, читаем Шекспира, учим его наизусть. С недавнего времени начал преподавать им китайский язык, они тут же это все отрабатывают. Потом приглашаю китайцев. Они к нам с удовольствием идут, рынок переполнен, им самим интересно. Дети пытаются разговаривать с ними, верезжат от удовольствия, когда их понимают. И вот там они сближаются, после тренировки они не идут домой —  идут в мой двор, загружаются в беседку. Позавчера смотрю, моя дочка, ей 19 лет, побежала из дома с чайником, я удивился, а она сказала, что пришли дети, принесли печенье, и сейчас они будут вместе пить чай. Это уже другая среда, это не спорт.

Да, я не воспитываю сладких мальчиков, я воспитываю бойцов, мужчин, патриотов своего отечества и своей семьи в первую очередь. Вот этот парень, про которого я рассказывал, он создал группу в социальной сети «Клуб любителей какао», потом он ее переименовал «Мои лучшие друзья», сейчас она называется «Моя семья». Вот это то, ради чего я всем этим занимаюсь. В его группу входят мои спортсмены, фотографы, художники, мои охламоны и балбесы, которые просто приходят в студию, чтобы посидеть в углу, поглазеть на девчонок и на тех, у кого не получается играть того же Шекспира. Эта атмосфера настолько живая, настолько настоящая. Видишь все это, радуешься и понимаешь, что все делаешь правильно. И, надеюсь…хотя, что меня может остановить? Наверное, только смерть.

Интервьюер: Андрей Солдатченков