В конце апреля Торжокский городской суд вынес беспрецедентное решение — ликвидировать церковный православный приход. «Православным приходом нарушено законодательство, регулирующее деятельность некоммерческих организаций… Торжокский городской суд решил признать Православный приход Покровской церкви прекратившим свою деятельность в качестве юридического лица и об исключении его из Единого государственного реестра» — гласит вердикт суда.

Новость сама по себе «аховая», поэтому мы сразу созвонились с настоятелем Покровской церкви отцом Георгием.

— В сообщении суда все перепутано, — пояснил священник, — прекращена деятельность не Покровского, а Богоявленского прихода в селе Яконово. Да что там говорить, я сам просил архиепископа Виктора закрыть этот приход… Понимаю, вас это удивляет, дело небывалое, но иного выхода небыло. Да вы приезжайте, я вам все объясню.

И мы поехали…

«Ироды сожгли иконы и порубили Христа»

Добираясь до села Поведь, что в Торжокском районе Тверской области, мы с водителем не уставали поминать то Бога, то черта. Путь к храму оказался не на шутку тернистым — расхлябанная дорога, ребристая как стиральная доска, бесконечные поля с «пасущимися» на них аистами, туман, морось, грязь вокруг — все это не по христиански раздражало и вгоняло в затяжную депрессию.

Километров через 40 после Торжка на горизонте замаячило село Поведь и белоснежная Покровская церковь — первый пункт нашего назначения.

На пороге дома священника отца Георгия (в миру Георгий Воробьев) нас встречает его жена, матушка Зоя. Ярко-голубые глаза, доброе лицо и заявление сходу:

— Сейчас ребятушки я вас буду кормить нашими деревенскими щами!

— Да нам бы сначала батюшку увидеть…

— Он облачается. Ладно, увидите, поговорите, а потом поедИте, — и смеется — в рифму получилось.

И вот к нам выходит ОН — пожалуй, первый священник в России, который сам попросил закрыть церковь, ликвидировать православный приход. Высокий жилистый, вызывающе седой (пожалуй, только у священников бывает такая благородная серебристая седина), пристально смотрит, затем крепко жмет руку.

— Ну что, пойдем, храм покажу…

Заходим в церковь, и я вижу такое, от чего даже забываю перекреститься — деревянное распятие Христа с изрубленными руками в центре храма.

— Это после революции большевики постарались, — зло сверкая глазами, объясняет батюшка. — Храм закрыли большевики впервые после его постройки в 1761 году, разорили все внутреннее убранство, Христа порубили. Иконы жгли, топтали ногами, в крест на куполе стреляли ироды!

— Так и сейчас храмы грабят и рушат, времена меняются, люди — нет, — глубокомысленно подначиваю его я.

— Это ты о Яконово, о Богоявленской церкви, наверное, о моем втором приходе, — хмурясь и оглаживая бороду бормочет священник. — Да, там все плохо, хуже некуда. Здесь-то все более-менее, москвичи помогают деньгами, да мы с матушкой на свою пенсию что можем — восстанавливаем… А там… Там и паствы не осталось. Да и здесь прихожан мало. На Пасху пришло всего 15 человек. Иногда мне приходится привозить прихожан на своем Уазике из других деревень.

Подробнее читайте на сайте kp.ru.