В Амурском областном онкодиспансере в течение двух дней проходил мастер — класс «Торакальная и абдоминальная онкохирургия», организованный кафедрой лучевой диагностики, лучевой терапии с курсом онкологии и областным онкодиспансером.

С хирургами-онкологами работал доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой онкологии и гематологии ФНМО МР РУДН, член Международного общества по раку желудка и Европейского общества торакальных хирургов, ведущий научный сотрудник ОНЦ им. Н.Н. Блохина Михаил Тер-Ованесов.

В перерыве между операциями он дал интервью.



— Михаил Дмитриевич, Вы приехали проводить мастер-класс и операции для действующих хирургов? Вы как определяете свою задачу? Что Вы должны им сейчас дать?

— Я в Амурском онкодиспансере уже не в первый раз, достаточно хорошо знаю многих коллег. И в этот раз моей задачей было просто донести современное состояние проблем хирургии рака желудка, рака печени и рака легкого для того, чтобы мы могли наладить взаимодействие, а главное — стандартизовать методики, которые используем в радикальном лечении пациентов онкологического профиля. Современные операции должны в полной мере соответствовать стандартам хирургического лечения злокачественных новообразований.

— Хирургия — это такая сфера деятельности, где мастерство передается «из рук в руки». Это так?

— Абсолютно, именно мы это и делаем сейчас. Это как раз и есть самое важное. Как говорил мой учитель, академик Михаил Иванович Давыдов, «хирургия учится глазами». Пока ты несколько раз не увидишь, а потом несколько раз не повторишь сам, то не до конца поймешь весь процесс. В хирургии важны детали, как и во всем другом. То есть важно и показать, и рассказать, и проконтролировать. Для обсуждения самых сложных и спорных вопросов мы будем работать эти дни.

— Сколько операций Вы провели в Амурском онкодиспансере? Вы оперировали сами или контролировали ход операции?

— У нас было две операции 25 июля и две операции 26 июля. Я оперирую сам, затем мы смотрим пациентов после вмешательства, определяем тактику лечения. Сегодня утром сделали обход больных после вчерашней операции, состояние компенсированное. Все будут переведены в отделение на продолжение ведения послеоперационного периода.



— Лечение рака — это сложный процесс, где есть разные виды терапии — химиотерапия, лучевая терапия, хирургическое лечение. Насколько важно взаимодействие врачей, как вести пациента правильно, чтобы не потерять его ни на одном из этапов?

— Взаимодействие врачей — непременное условие. Мы всегда проводим мультидисциплинарный консилиум. В мультидисциплинарный консилиум обязательно входит врач-радиолог, химиотерапевт и врач-хирург. Иногда мы еще приглашаем по необходимости врачей диагностического профиля КТ, МРТ, УЗИ и патоморфологов. И вот только после комплексного обсуждения проблемы мы определяем этапность лечения. Ведь на сегодняшний день большинство онкологических больных требует комплексного лечения. В любом случае, на всех этапах тактика определяется коллегиально, и она коррегируется по мере получения новых данных. То есть после прохождения каждого этапа снова собираем консилиум и обсуждаем.

— Есть такое мнение, что число онкологических заболеваний растет год от года? Так ли это?

— Так и есть, эта тенденция характерна для всего мира. Причины комплексные — наследственность, экология, особенности питания, вредные привычки (курение, сочетание курения с алкоголем), профессиональные вредности. Есть и видоспецифичные факторы, например, для рака желудка — это бактериальное инфицирование хеликобактер пилори. Для рака печени фоном являются гепатиты В и С с исходом в цирроз печени! Ну и конечно, рост онкопатологии связан со старением населения во всем мире. Мы стали дольше жить, соответственно, доживаем до своих опухолей. На первом месте в мире, по-прежнему, рак легкого. Мировая статистика также подчеркивает рак легкого как основную причину смертности. У женщин на первом мире остается рак молочной железы.

— В России есть какие-то особенности в этом отношении?

— Мы в целом повторяем мировую статистику, хотя в субъектах могут быть особенности по приоритетным локализациям.

— Можно ли говорить, что рак стали лечить успешно? Если сравнить с началом Вашей работы в этой сфере или хотя бы оглянуться лет на 10 назад?

— Конечно, лечение рака изменилось кардинально, результаты изменились кардинально. В целом, мы имеем значительные успехи по безрецидивной и безметастатической выживаемости, улучшению качества жизни наших пациентов.

— Успех во многом зависит от ранней диагностики. Что нужно делать, чтобы «не упустить момент»?

— Нужно элементарно проходить диспансеризацию. Конечно тут еще вопрос качества обследования, уровня компетенций специалистов. Существуют злокачественные новообразования, которые на самом деле хорошо поддаются скринингу. Это рак толстой и прямой кишки: необходимо выполнять колоноскопию, начиная с возраста 45 лет. И в зависимости от того, что выявляется при диагностике, проводить своевременное лечение фоновых состояний. В случае «семейных раков» этой локализации, передающихся по наследству, эндоскопические ежегодные исследования надо начинать с 40 лет. Для женщин обязательно необходимо проходить маммографическое обследование и гинекологическое. Для того чтобы исключить рак легкого, нужно регулярно проходить низкодозную КТ. Возможности ранней диагностики есть, их необходимо использовать!

— Диагностика и лечение рака за рубежом — до недавнего времени это было довольно распространено. Сейчас в лечении онкозаболеваний есть то, что неподвластно российской медицине?

— В принципе сейчас мы все можем делать у себя, причем и на центральных базах, и в регионах. Могу сказать, что за то время, как я посещаю Амурский онкодиспансер, возможности в лечении онкобольных здесь увеличились значительно. И на сегодняшний день мы вообще в России стремимся к тому, чтобы пациенты имели одинаковые возможности, независимо от места проживания. У нас существуют референсные морфологические лаборатории, куда отправляется материал. Возможности хирургии, реанимации сейчас на местах тоже достаточно хорошие. Уж точно лучше, чем они были 10-15 лет назад.

— Есть ли в наличии медикаменты, чтобы лечить онкобольных?

— Я думаю, везде лекарственное обеспечение примерно одинаково. Наши препараты не попадают под санкции. Но все же в последнее время изменился профиль лекарственных препаратов, увеличилось количество российских препаратов и уменьшается количество западных. Но все есть в доступности. Может быть, не всегда в том объеме, который необходим, но индивидуально после проведения консилиума на пациента выписывается индивидуальное требование, и министерство здравоохранения на местах может провести срочную закупку под конкретного пациента.

— Можно ли вообще вылечиться от рака?

— Все зависит от стадии, на которой мы выявляем заболевание. Если это первая - вторая, то можно излечиться полностью. Но пациенту нужно будет помнить об этом всегда, проводить обязательно контрольное обследование ежегодно. Эти люди все равно будут всегда в группе риска. С третьей стадией ситуация сложнее. Потребуется длительное специальное лечение и прогноз будет сложным. Это еще раз о ранней диагностике!

— А может ли появиться вакцина от рака в обозримом будущем?

— Я думаю, в ближайшее время, через 10 лет, может быть, вакцина и будет изобретена, ведь сейчас активно появляются новые биоинженерные технологии. Но в любом случае универсальной она не будет, она будет абсолютно индивидуальна для каждого вида опухоли. Кстати, уже сейчас есть вакцина от вируса папилломы человека, и она дает реальное снижение рисков развития рака шейки матки. Только нужно начинать вовремя вакцинировать девочек до начала половой жизни, то есть где-то в возрасте до 12 лет, и тогда риск развития рака шейки матки будет снижен если не до нуля, то до близких цифр. В некоторых странах такие вакцины внесены в календарь прививок. У нас, если будет разработана российская вакцина, то, может быть, она действительно войдет в календарь прививок. Это что касается профилактики рака шейки матки. Можно вакцинировать, зная возбудитель. То же самое с гепатитом B и C. Существует вакцина от гепатита B. Вакцина от гепатита C в перспективе тоже должна появиться. Это реально поможет снизить риски. Мы научились лечить многие гепатиты, а если гепатит правильно пролечен, то у пациента не будет трансформации гепатита в цирроз, а значит не будет риска развития рака печени.

Если мы говорим о вакцине от рака в принципе, то это вопрос будущего. Но с учетом новых технологий, я думаю, в каком-то реально обозримом будущем мы сможем получить вакцины от каких-то основных видов онкозаболеваний.

— Вы заведуете кафедрой онкологии в федеральном вузе и работаете со студентами, с теми, кто только приходит в профессию и начинает путь хирурга-онколога. Можете вспомнить, как Вы начинали этот путь?

— Я выбрал эту работу в глубоком детстве. Определенно с самого маленького возраста мечтал стать хирургом и только хирургом! С седьмого класса школы я ходил в мединститут, занимался в кружке «Юный медик». Когда был в десятом классе, моя научная работа заняла первое место в СССР. Так что я знал свой путь с раннего детства, поэтому сомнений никогда не было. А потом, когда уже учился в мединституте, понял, что в хирургии мне интересна только онкология. Ну и мне очень повезло в жизни! У меня был Учитель — академик Давыдов Михаил Иванович! Мне действительно очень повезло!

— Насчет «повезло» — насколько для врача это важно?

— Это очень важно. Это самое важное в этой жизни. От учителя во многом зависит, как сложится твоя профессиональная биография.

Интервьюер: пресс-служба Амурской государственной медицинской академии